Побег из ГУЛАГа, или В плену у мифов «холодной войны»?

Критический разбор одного неправдоподобного «лагерного рассказа»

Цель статьи – критический анализ одного рассказа о побеге из ГУЛАГа, который в Швеции принимают за правду даже профессиональные историки.

Я столкнулся с примечательным незнанием истории сталинизма, и в первую очередь истории ГУЛАГа.

В этой статье я обрисую также современное состояние шведской советологии. Памятуя о дебатах по поводу критики источников в журнале «Хисториск тидскрифт» (2005, № 2), приходится задуматься, почему многие позволяют художественным произведениям о сталинской эпохе выступать в роли «правдивых рассказов» и «исторических исследований».

В то время как историческое сообщество и образованная часть населения, по всей видимости, хорошо представляют себе историю нацизма и, в частности, историю Холокоста, необходимо приложить еще немало усилий, прежде чем люди откажутся как от приукрашивания истории «социалистических» государств, так и от искажений, навязанных антикоммунистической пропагандой. Излишне радужное изображение действительности в Советском Союзе, Китае или на Кубе в западной литературе хорошо известно. Это некритическое восприятие приводило к упорному нежеланию даже проанализировать террор в «коммунистических режимах»[1]. Напротив, очень немногие знают, сколь тенденциозно преподносились сведения о Советском Союзе и его сателлитах, а особенно о трудовых и концентрационных лагерях ГУЛАГа, и как эти данные распространялись в ходе так называемых психологических операций «холодной войны» с целью подорвать «тоталитарный коммунизм». Но сегодня нужда в этом отпала[2]. Документы, касающиеся ГУЛАГа и террора 30-х гг., находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Они послужили основным источником для моего анализа роли ГУЛАГа в советской экономике. Данные о репрессиях 30-х гг. среди специалистов в военно-промышленной области были взяты из других архивов. Я изучил протоколы допросов и судов над «вредителями» и «шпионами» в промышленности и военных структурах. Кроме того, я смог составить представление и о том, каким был Большой террор 1937–1938 гг. в микроплане[3].

Когда в 50-х гг. появились такие сочинения, как «Дневники Литвинова», один британский историк изо всех сил старался доказать их подлинность. После того, как они были признаны фальшивкой, сфабрикованной в эмигрантских кругах Парижа, разразился скандал. Сходным образом были разоблачены и мнимые нацистские источники. Но к 2005 г. ни один рецензент или историк в Швеции так и не среагировал аналогичным образом на примечательную книгу Славомира Равича «Побег из сталинского лагеря». Поэтому было бы совершенно естественным посмотреть, что в рассказе Равича подтверждается или опровергается данными архивов.

Настоящим именем Славомира Равича (1915–2004) было Ростислав Русецкий-Равич (Roscislaw Rusiecki-Rawicz). Он предстает как человек, который в начале Второй мировой войны пережил тяжкие испытания в Польше, а затем и в Советском Союзе. Вот только совершенно не те, о которых он рассказывал Рональду Доуингу, помогавшему ему написать «Долгий путь» («The Long Walk»). Книга вышла в 1956 г. и вызвала большой интерес в Великобритании; на шведском книга появилась в том же году под названием «Долгий путь к свободе» («Lång väg till frihet»). Многие обсуждали содержавшееся в книге описание побега из Сибири в Индию. В 1956 г. в программе Би-Би-Си, посвященной произведению Равича, участвовали несколько путешественников, знакомых с той местностью. Они подробно расспрашивали Равича о его путешествии, поскольку в рассказе многое было неясным.

Новое шведское издание этой книги, вышедшей под другим названием, снабжено длинным предисловием с многочисленными фактическими ошибками. Его автор, корреспондент Шведского радио в Восточной Европе Чель Альбин Абрахамсон, с энтузиазмом рассказывает о давно забытой аутентичной истории, переведённой на 25 языков мира, а после падения «коммунистических режимов» – на русский, польский, венгерский и другие языки бывшего Восточного блока[4]. В журнале «Популер хисториа» (2006, № 4) напечатан ряд статей на тему «Сталинский лагерь рабов – ГУЛАГ», и в одной из них – «Начало террора» Класа-Йорана Карлссона – последовательно изложены факты якобы совершенного побега длиной в 6 тысяч километров. Вместе с полудюжиной других беглецов из так называемого лагеря 303, расположенного где-то в районе Якутска в Сибири, Равич должен был переправиться через Монголию, Тибет и Гималаи, чтобы достичь Индии и свободы. Далее в журнале помещен анонс книги и её аудиоверсии. Исторический книжный клуб «Clio», как и шведские книжные интернет-магазины, снабдили книгу Равича издательским рекламным текстом, и, кажется, никто и не подумал опровергнуть эти выдумки[5].

В отличие от других жертв Системы (Маргареты Бубер-Нёйман, Януша Бардаха)[6] Равич не приводит никаких документов или свидетельств, которые бы подтверждали его историю. Однако всех в первую очередь занимает вопрос, можно ли в принципе достичь Индии тем путем, который описывает Равич. Но как раз эта часть книги меня не интересует, главное для меня – то, что пережил Равич в советских тюрьмах с осени 1939 г. до того времени, когда он бежал из «лагеря 303». Можно начать со следующих двух вопросов: почему он был осужден на 25 лет исправительных работ в 1940 г. и где находился «лагерь 303»? Если читателя не удивят эти сведения, то, по всей видимости, он примет на веру и всё остальное в рассказе Равича.

Примечательно, что Энн Эпплбаум, автор нашумевшей книги о ГУЛАГе, не увидела противоречий в тексте Равича. Вместо того чтобы дать читателям достоверную картину жизни заключенных ГУЛАГа, она пишет, что книга Равича – это «самое яркое и захватывающее изображение побега во всей литературе, посвященной ГУЛАГу»[7]. Зато важные сведения своего респондента она приводит в сноске: «Вениамин Иофе, один из главных исследователей ГУЛАГа и директор санкт-петербургского «Мемориала», искал досье Равича, но так и не нашел. Его сомнения усилились после переписки (с Равичем), чьи рассказы не убедили его»[8]. (Следует пояснить, что сотрудники неправительственного правозащитного общества «Мемориал» создали базу данных о многих миллионах людей, пострадавших от репрессий в советскую эпоху.) Эпплбаум же считает, что даже если история Равича не была бы правдой, «его убедительный реализм» – «укор для всех нас, которые пытаются писать о побегах из ГУЛАГа, основываясь на фактах». Насколько выдуманная история, сказка может обладать «убедительным реализмом», я оставляю судить другим.

Весной 2006 г. «Книжное обозрение» на Шведском радио посвятило теме ГУЛАГа целую неделю. Кроме вопросов по истории концентрационных лагерей и их экономическому значению, в одной из передач разбиралась книга Равича. В программе принимал участие и Абрахамсон. Он отмёл все сомнения по поводу достоверности этой книги. В ежегоднике объединения преподавателей истории за 2006 г. преподаватель Петер Даниельсон, после подробного пересказа содержания книги, призывает к чтению «Побега из сталинского лагеря»:

«Этот рассказ фантастически хорош. Он не только повествует о нечеловеческих трудностях и мужестве. Если быть кратким, это гимн свободе, которой тоталитарная система всегда пытается лишить людей. Кроме того, я нахожу сдержанность Равича вдвойне удивительной. Читатель видит человека, безнадёжно сломленного пережитым в советских тюрьмах, но в то же время он несет своё бремя без жалоб и продолжает любить жизнь»[9].

Рецензент книги для библиотечной службы подчеркивает, что изображение ГУЛАГа у Равича правдиво: «В апреле 1941 г. он бежал из советского лагеря в Сибири. Не так уж много нового сказано о советской системе тюрем (курсив мой. – Л.С.), но описания лишений в Сибири, а затем в Монголии, пустыне Гоби и в Гималаях по-настоящему захватывают»[10]. Однако всё обстоит совсем наоборот: как раз о лагере мы узнаем очень много нового, невероятно сенсационного, но совершенно неправдоподобного!

В газете «Ленстиднинген и Эстерсунд» Пер Урвегорд пишет, что книга «рассказывает о таких лишениях, что трудно поверить, что кто-либо мог пережить подобное … Славомир Равич и его товарищи противостояли системе сталинских трудовых лагерей в Сибири и бросили вызов почти всему окружающему миру, чтобы вновь получить свободу». Когда я в электронном письме объяснил Урвегорду, почему мы, историки, сомневаемся в этом рассказе, его реакция была негативной[11]. Ещё более категоричной была Рита Торнборг в своей рецензии на книгу в газете «Свенска Дагбладет». Сравнивая историю Равича с рассказами других жертв сталинской оккупационной политики в Восточной Пруссии, Торнборг предпочитает не задумываться над абсурдными утверждениями Равича. Например, один из методов пыток в арсенале политической полиции – заставлять арестованного стоять часами, чтобы добиться признания. Наиболее выносливым удавалось продержаться день. Затем ноги опухали так, что боль становилась невыносимой, и вены грозили лопнуть[12]. А вот Торнборг утверждает, что Равич и другие осуждённые, загнанные в вагоны, должны были в течение двух недель стоя ехать из Москвы в Иркутск[13]. Условия проезда людей в товарных вагонах ГУЛАГа, конечно же, не были комфортными, но люди могли лежать на деревянных полках, расположенных в два или больше этажей. Санитарные условия в сталинской России не были столь примитивно варварскими, как некоторые пытаются изобразить. В этих рецензиях и суждениях прошлое, иногда связанное с известными событиями в Польше, Прибалтике и России, лишено рационального прочтения, что приводит лишь к эмоциональному восприятию псевдо-автобиографических работ, подобных «Побегу из сталинского лагеря».

Исторический контекст: аннексия Восточной Польши Советским Союзом в 1939 г.

В сентябре 1939 г. Советский Союз оккупировал Восточную Польшу, после чего началась советизация областей, присоединённых к Белоруссии и Украине. Многочисленные аресты «главных предателей» из польской элиты, предпринятые НКВД, как и депортация сотен тысяч польских граждан, были освещены впоследствии во многом и благодаря работе российских архивистов и историков[14]. Кроме того, в российских архивах была расследована и другая давняя история – расстрел польских офицеров в Катыни. Историк Наталья Лебедева первая на основании документов из только что открытых российских архивов рассказала замалчиваемую ранее правду о Катыни[15]. В 1941 г. после распада советско-германского союза польские граждане были амнистированы вне зависимости от вынесенного им приговора. Им было разрешено покинуть Советский Союз, и многие присоединились к польской армии. Уже в 40–50-е гг. на английском языке, а затем и в переводе на шведский язык вышло множество мемуаров поляков, которые были осуждены на большие сроки в советских трудовых лагерях или были отправлены на поселение на Север России или в Казахстан[16].

Лубянка и ГУЛАГ в изображении Свяневича

Весьма полезно будет сравнить сведения Равича и экономиста Станислава Свяневича (1899–1997). Свяневич был арестован в 1939 г. после оккупации востока Польши советскими войсками и вместе с тысячами других польских офицеров отправлен в лагерь в Россию. Там Свяневич и две сотни других пленных были отделены от остальных – более чем десяти тысяч офицеров, – которых везли дальше к местам казни. Его перевели в тюрьму на Лубянке, где офицеры НКВД допрашивали Свяневича о его деятельности как экономиста, его связях с польской службой разведки и его поездках к нацистам. Он не подвергался пыткам, но прошёл через многочасовые ночные допросы. В конце концов, Свяневич получил 8 лет трудовых лагерей и был отправлен в район Воркуты. В июне 1941 г., после нападения немцев на Советский Союз, он, как и другие заключённые поляки, был освобожден. Теперь Свяневич мог обратиться в польское представительство в Куйбышеве, чтобы потом через Иран присоединиться ко Второму корпусу польской армии. Впоследствии Свяневич уехал в Канаду, где продолжил свою деятельность экономиста и написал книгу о принудительных работах в ходе сталинской индустриализации[17]. Эти мемуары он издал на польском языке в 1970-х гг.; позже они были переведены и на английский язык. В его мемуарах содержатся интересные размышления о Польше 30-х гг., об образе мыслей правителей советского государства и о первых исследованиях, посвященных жертвам Катынской бойни[18].

Нелепости в книге Равича о Советском Союзе

Допросы, пытки[19] и последующий приговор к 25 годам лагерных работ в изображении Равича отличаются от того, что рассказывает в своих воспоминаниях Свяневич. В предисловии к книге Равича Абрахамсон пишет:

«Поскольку Равич был польским офицером, свободно говорящим по-русски (его мать была русской) и жившим в Пинске, недалеко от русской границы, для марксистов-ленинистов с их разумом рептилий было ясно, что он шпион. Наказанием, после пыток в печально известной московской тюрьме на Лубянке и обычного коммунистического псевдосуда, стали 25 лет в трудовом лагере в Сибири»[20].

Исходя из того, с чем пришлось столкнуться Свяневичу, эти сведения удивляют: Свяневича, как специалиста, долго допрашивали ночами об экономике немецкой армии, о его контактах с японскими экономистами и поездках в Германию. И всё это НКВД (обладавшее «разумом рептилий», как считает Абрахамсон) знало от своих разведчиков. В то же время Равичу, принадлежавшему к младшему офицерскому составу, не были заданы конкретные вопросы, относящиеся к шпионажу. Непонятно, почему Свяневич, который очевидно был связан с польской разведкой, получил только 8 лет, в то время как Равич был осужден к 25 годам. Кроме того, в те годы редко давались сроки более чем в десять лет: согласно доступной статистике, столько получили около 400 человек в 1939 г. и ни один в 1940 г. Напротив, как известно, в 1940 г. было подписано свыше 20 тысяч смертных приговоров польским офицерам, полицейским и другим представителям польской элиты. Однако, в отличие от Свяневича, Равич вообще не пишет о Катыни.

Ещё более невероятным является утверждение Равича о том, что после тяжёлой поездки в Иркутск его и 4 тысячи других заключённых разбили на группы по сто человек и в кандалах заставили идти за газогенераторным грузовиком 90 шведских миль в лагерь 303 в Якутии[21]. Действительно, в царской России преступников заковывали в кандалы, но в ГУЛАГе заключенных сопровождал лишь вооружённый конвой с овчарками. Удивление у читателей должно вызвать и названное расстояние. Но самое примечательное – это то, что в 1940 г. не существовало никакого «лагеря 303» ни в том направлении, о котором пишет Равич, ни где бы то ни было ещё. Нумерация лагерей для военнопленных и ГУЛАГа была введена позже, и тогда лагерь для военнопленных под номером 303 оказался в Подлипках недалеко от Москвы[22].

Расследование Би-Би-Си

Сначала я не нашёл в архивах никаких следов Равича или, правильнее, Ростислава Русецкого-Равича – упоминаний о нём нет ни в архиве Министерства внутренних дел, ни в военном архиве РГВА[23].

Но в июле 2006 г. я узнал, что на Би-Би-Си была подготовлена радиопередача о Равиче и его побеге из ГУЛАГа. Хью Левинсон задался целью проверить достоверность этой книги, и представил результат на суд публики в программе, вышедшей в эфир 31 октября 2006 г. Он нашёл людей, обладавших информацией о том, что делал Равич в 1942 г. Левинсон также обнаружил документы, доказывающие, что история побега Равича вымышлена. В 1942 г. в Ираке и Палестине находились приёмные пункты прибывавших в армию поляков, освобождённых из советского плена. Один человек сообщил, что он встречал Равича в то время, но тогда тот не упоминал никакого побега через Гималаи. Документы из лондонского Музея им. генерала В. Сикорского подтверждают, что в 1942 г. Равич присоединился ко Второму корпусу польской армии. Другой документ показывает, что Равич блефует, рассказывая о своём нахождении в рядах польской армии до 1939 г. Но Левинсон представил также документ, из которого следует, что в ноябре 1939 г. Равич был захвачен как военнопленный. Однако спустя четыре месяца он был отпущен, как и многие другие солдаты и младшие офицерские чины. В апреле 1940 г. он вновь был арестован и обвинён в убийстве офицера НКВД. Приговор за это преступление Равича был весьма суровым, но не 25 лет лагерей. Важным документом является свидетельство об амнистии, которое Равич получил при освобождении из тюрьмы в Красноярске в начале 1942 г. После этого он как свободный человек мог отправиться по переполненной железной дороге к одному из пунктов приёма добровольцев в польскую армию, которые были развернуты в Куйбышеве и других городах. Вероятно, Равичу пришлось пережить определённые лишения, прежде чем он стал свободным, но это вовсе не были блуждания по пустыне Гоби или карабканья по утесам Гималаев. Итак, ясно, что Равич всё выдумал о своём заключении, о допросе и судебном решении, о своей отправке в «лагерь 303» в Сибири и о счастливом побеге. Всё это очевидно для разбирающихся в теме людей, но широкая общественность приняла рассказы Равича на веру.

Русские исторические работы могли бы обогатить шведские исследования

Отношение к книге Равича в Швеции даёт повод к размышлениям. Литература на лагерную тему выходила в Швеции как до, так и после Второй мировой войны. Было бы неплохо, если бы такие крупнейшие шведские издательства, как «Натур & Культур», «Боннирс», «Норстедс», «Вальстрём & Видстранд» и др. подготовили бы целую серию из работ российских авторов. В прежние годы этими издательствами выпущено немало книг, ценных для понимания Советского Союза периода тоталитаризма. Книги должны быть снабжены качественно написанными предисловиями и комментариями, разъясняющими реалии Советского Союза, указаниями на использованные в тексте клише, стилистические особенности и редакторские приёмы в целях обхода цензуры, что было характерно для подобной литературы. Желательным было бы переиздание книг супругов Чернавиных. Уже в 1935 г. шведские читатели могли ознакомиться с частью воспоминаний Владимира Чернавина, специалиста по рыбному промыслу, в которых описывается жизнь заключённых ГУЛАГа. Столь же интересны и рассказ его жены Татьяны об их удачном побеге через Карелию в Финляндию, и её эссе о доле женщины в Советском Союзе. В отличие от фантазий Равича это – реалистические свидетельства о жизни в СССР, потрясающие читателя до глубины души[24]. В период идеологической и психологической «войны с коммунизмом» после 1946 г., по всей видимости, люди находили определённые оправдания для всевозможных выдумок о том, что происходило «за железным занавесом», в «империи страха», как именовался Советский Союз на известном официальном жаргоне. Постепенно для правящих кругов, которые и производили эти мифы о другой сверхдержаве, стало ясно, каким образом та или иная информация влияет на общественное мнение. Но то, что сегодня, спустя два десятилетия после падения «коммунистической системы» наши издательства, историки и ежедневные газеты изображают «коммунизм», используя выдумки 50-х гг. (или умалчивая о фактах, ставших известными после открытия архивов в 1992 г.), свидетельствует, что многие неосознанно всё еще находятся в плену у мифов «холодной войны».

Перевод со шведского Анастасии Кузиной под редакцией А.Н. Тарасова.

Опубликовано в журнале «Historisk tidskrift» (Стокгольм), 2007, № 127 (2).